“Седьмой спутник”, дебют Алексея Германа

Алексею Юрьевичу Герману 29 лет. Он дебютирует лентой «Седьмой спутник», снятой по повести Бориса Лавренева. Герман работает в паре с опытным Григорием Ароновым, за плечами которого уже три фильма.

Я не знаю, каким образом сложилось это творческое содружество, это не столь важно. Возможно, уместна будет параллель с первым фильмом Федерико Феллини «Огни варьете», который он, как известно, снял в творческом тандеме с Альберто Латтуада. Почему – параллель? В первом фильме Феллини вы можете точно подметить характерные черты его творческого почерка, которые в дальнейшем он будет развивать и оттачивать. Точно так же и в первом фильме Алексея Германа заметна его рука, дыхание и воля.

Впервые посмотрев это великолепное кино, я задумался о парадоксах творческой судьбы Алексея Германа. Я попытался сопоставить его дебют с дебютом Андрея Арсеньевича Тарковского, случившимся пятью годами раньше, в 1962.

Обласканный, золотольвиный, дипломированный фильм Тарковского, которым восхищались Бергман и Кеслёвский, над которым «шаманили» французские экзистенциалисты во главе с Сартром – и незаметный, «тихий» фильм, не получивший никаких наград и призов, не представлявший СССР на фестивалях, фильм, о котором сейчас помнят – увы! – немногие… мощнейшее кино. «Седьмой спутник» по силе художественного воздействия, глубине нравственной проблематики, высочайшей визуальной культуре, изумительной работе гениального актера, народного артиста СССР Андрея Алексеевича Попова – ничуть не уступает «Иванову детству», на мой взгляд, превосходит его по мощи и страсти.

Есть в творческом почерке Алексея Германа нечто такое, что глубоко трогает меня. Меня волнуют, тревожат, беспокоят его фильмы. Они ошеломляют, от них перехватывает дыхание, но только затем, чтобы ощутить, насколько великолепно – дышать, чувствовать, любить.

Фильм рассказывает о последних неделях жизни профессора Военно-юридической академии генерала Адамова. Это одинокий человек, который потерял близких: сын – убит на войне, жена – умерла. С ним жила пожилая женщина, которая прислуживала ему, самому Адамову по фильму около 60 лет.

Герой фильмы примыкает к Красной армии, но не потому, что разделяет позиции большевиков. Его объяснение очень лаконично и немного странно. В разговоре с белым офицером он сбивчиво говорит о громадном небесном теле, к которому по закону притяжения примыкают многие небесные тела – «седьмые спутники». Офицер пренебрежительно усмехается, по его мнению Адамов юродствует, говорит чепуху. Более высокий белогвардейский чин вообще не желает выслушивать аргументы бывшего профессора.

Фильм глубоко метафоричен, но в нем отсутствуют навязчивые символы-метафоры. У Германа образ жизни – метафора самой жизни. Герман предлагает нам пристально посмотреть на то, что происходит между явлением и его истолкованием. Интерпретация всегда открывает потаенные смыслы, которые интуитивно понятны человеку решительно и честно реагирующему на происходящее, каков и является герой Германа. Мне глубоко импонирует внутренняя потребность Германа, как режиссера, считать поступок – лучшей формой рефлексии и вернейшим методом самопознания.

Возможно, причина того, что «Седьмой спутник» незаметно прошел по советским экранам и не был известен за пределами СССР, состоит в том, что его хочется истолковывать прямолинейно. Такое истолкование удобно, позволяет избегать сложных вопросов. В фильме нет прямого вызова, как в наиболее эстетически одиозных работах своего десятилетия. Но есть – другое, «внутренний гул», мощь жизни, заключенная в прекрасную художественную форму.